Реклама

На правах рекламы:

Позиция Никсона

Ричард Никсон, 37-й президент США, принес присягу в качестве главы государства в январе 1969 г. В вопросах освоения космоса он не был ни профаном, ни новичком. В бытность вице-президентом во времена правления Эйзенхауэра, Никсон стал одним из первых в американской администрации, кто указал на тот вызов, который бросил Соединенным Штатам Советский Союз запуском спутника. Было бы ошибкой, отмечал он, «отмахнуться от этого события, как от научного трюка». По его мнению, следовало принять данный факт как «мрачное и временное напоминание» о том, что СССР «развил мощный научный и промышленный потенциал». В качестве председателя сената, вице-президент подписал Национальный акт по аэронавтике и космосу еще до того, как он был подписан президентом Эйзенхауэром 29 июля 1958 г. А когда Никсон баллотировался в президенты в 1960 году, то считал, что американцы должны высадиться на Луну не позднее 1970-1971 гг.

Как подметил один из американских исследователей космической политики США,

«Никсон, хоть ничего и не имел против бокала вина и ужина с астронавтами — героями Америки, тем не менее никогда не демонстрировал личный энтузиазм или же особую приверженность космической программе, которые можно было наблюдать у Джонсона или Дж. Ф. Кеннеди. Отчасти это, видимо, объяснялось тем, что ему не приходилось использовать космическую программу в качестве доказательства своего умения иметь дело с Советами — значение, которое ей, вероятно, придавали Кеннеди и Джонсон. Более того, Никсон унаследовал слишком много экономических проблем, порожденных чрезмерно затратными программами, которые осуществлялись во имя холодной войны во Вьетнаме и Великого общества. Короче говоря, вести холодную войну и проводить внутренние реформы стало так дорого, что у администрации Никсона не оставалось другого выхода, кроме как начать экономить».

С учетом упомянутой тенденции к заметному уменьшению поддержки космической программы внутри страны, бюджет НАСА можно было довольно безболезненно для общества подвергнуть дальнейшему урезанию. Как отметил другой исследователь из США, если раньше «американцев охватывал энтузиазм при мысли о перспективах освоения космоса, то теперь — только апатия и скука. Картины технологических чудес в космосе сменились картинами технологических провалов на земле». По этой причине космос занимал относительно небольшое место в предвыборной кампании Никсона, в то время, как «закон и порядок», а также Вьетнам — были, несомненно, в центре внимания. Новый президент также понимал, что окончание «космической гонки» может оказать негативное воздействие на космическую программу США. По его мнению, одна из основных проблем этой программы состояла в том, что Советский Союз давно уже не осуществлял полетов в космос, которые могли бы захватить воображение обывателей, а без этого американская публика вряд ли вновь станет проявлять интерес к активизации деятельности Соединенных Штатов за пределами атмосферы. Похожую точку зрения выражала и газета «Лос Анжелес Таймс»:

«. некоторые из аргументов, выдвигаемых в поддержку космической программы, заслуживают пристального рассмотрения. Один из них — просто старое утверждение, будто если США не будут быстро двигаться вперед, то они отдадут свое «космическое превосходство» России. В то время, как это может быть действительно стоящей национальной целью, есть признаки того, что Россия сама поняла несколько лет назад: подобный «кавалерийский» натиск не оправдывает себя ни с научной, ни с финансовой точек зрения».

Обусловленная «гонкой» с Советским Союзом или без нее, но космическая программа США не должна была оставлять равнодушными американских налогоплательщиков. Это хорошо понимали представители космического лобби Соединенных Штатов, что и было отражено в докладе Оперативной группы по космосу, которую возглавлял не кто иной, как вице-президент США Спиро Агню (напомню, что с 1961 г. должность вице-президента предполагала автоматическое руководство Национальным советом по аэронавтике и космосу). В данном документе, представленном Никсону в сентябре 1969 г., были очерчены основные предлагаемые направления космической политики США при новом хозяине Белого дома. По мнению авторов доклада, «. постановка долгосрочной цели в пилотируемом освоении планет является важной частью будущей «повестки дня» [ американской] нации в космосе». Для этого был предложен проект, масштаб и сроки реализации которого способны поразить воображение даже в начале XXI века при качественно более высоком уровне развития технологий. Итак, к началу 1970-х годов НАСА подготовило предварительные планы, которые включают в себя пилотируемую миссию на Марс в 1981 г. Если США возьмутся за решение этой задачи, то в 1974 финансовом году следует принять решение о разработке марсианского посадочного модуля. Подобная программа окажет максимально стимулирующее воздействие на наш технологический потенциал и приведет к расширению наших возможностей [в области науки и техники]. В то время, как запуск экспедиции на Марс может быть осуществлен уже в 1981 г., возможность для (подобного полета], начиная с этой даты, будет предоставляться примерно один раз в два года (когда наступает наиболее выгодная для полета на «Красную планету» диспозиция Земля — Марс. — Ю. К. ). Таким образом, понимание факта, что мы в итоге перейдем к изучению планет с помощью людей, оказывает ключевое воздействие на формирование космической программы США после завершения проекта «Аполлон». Однако. в рамках сбалансированной программы, имеющей также другие цели и задачи, эта миссия не должна пользоваться беспрекословным приоритетом, в жертву которому в условиях бюджетного «голода» будут принесены прочие важные виды космической деятельности. Гибкость в определении содержания программы, а также возможность выбора различных сроков для полета на Марс являются органичными частями данного понимания. Время для принятия решений о создании техники для пилотируемой миссии на [«Красную планету»] будет зависеть от уровня бюджетной поддержки космической программы».

Забегая вперед, отмечу, что время для решения о полете астронавтов на Марс, именно из-за недостаточного «Уровня бюджетной поддержки космической программы», так при Никсоне и не наступило. Кроме того, новый президент США Никсон всегда отдавал предпочтение военным перед гражданскими аспектам космонавтики. МБР, разведывательные спутники и противоракеты были для него всегда важнее, чем «Меркурии», «Джемини» или «Аполлоны». К тому моменту, как он занял кабинет в Белом доме в январе 1969 г., бюджет НАСА уже скатился со своего пика в 5,25 млрд долларов в 1965 г. до примерно 4 миллиардов. Лауреат Нобелевской премии Чарльз Таунс, возглавлявший группу советников Никсона по космосу, сказал президенту, что 4 млрд. долларов — «адекватная» сумма. В задачу группы Таунса входило обеспечить переход от космической политики предыдущей администрации к новой, и в этом смысле она в определенной степени была предтечей Оперативной группы по космосу. Кстати, одной из рекомендаций команды нобелевского лауреата было выработать курс США в космосе после завершения программы «Аполлон». Никсон принял к сведению этот совет и с целью его выполнения образовал 13 февраля 1969 г. вышеупомянутую Оперативную группу. Так вот, по мнению Таунса, при одобренном его командой уровне расходов на космос США вполне могли сохранить «конкурентоспособную космическую программу».

В дальнейшем Никсон, видимо, посчитал, что сохранить конкурентоспособность можно и меньшей ценой. Когда он ушел с поста главы государства, «кошелек» НАСА «усох» до 3,04 млрд долларов. В то же время военные космические программы не подверглись такому «обескровливанию» и более того, даже слегка поправили свое финансовое благополучие под занавес президентства Никсона.

Однако в борьбе за пост президента в 1968 году Никсон однозначно представлял себя в виде сторонника «лучшей в мире» космической программы США. Вот выдержка из одного из его выступлений того периода:

«Америка должна быть впереди всех в космосе. Космос — это нечто большее, чем сфера исследований. Это — новое измерение, открытое для всех захватывающее предприятие, обещание благ для человечества. Проиграв космическую гонку, мы проиграем нечто большее, чем просто гонку. Мы потеряем наше стремление к величию, которое является движущей силой великих наций ...».

Окончание «лунной гонки», планы Никсона перейти «от раздоров к переговорам», а также его стремление сэкономить на гражданском «космосе» также усилили его интерес к международному сотрудничеству за пределами атмосферы. 22 июля 1969 г., когда «Аполлон-11» еще возвращался с Луны на Землю, он выразил надежду, что «следующий великий шаг в освоении космоса будет предпринят американцами вместе с представителями других стран так, чтобы мы вместе смогли достичь другого мира». Однако в начале своего первого срока пребывания на посту президента, у Никсона не имелось конкретных идей ни о том, как строить международное космическое партнерство вообще, ни о том, как с Советским Союзом — в частности. Его президентские заявления о сотрудничестве различных стран в космосе были в лучшем случае неопределенными и отражали скорее его миротворческие амбиции, чем конкретное знание того, как на практике сделать освоение космоса интернациональным предприятием. По мнению нового президента, космос был призван иметь морально-оздоровительное воздействие на международные отношения. 20 января 1969 г., в обращении к нации по случаю избрания но пост главы государства, Никсон, говоря об освоении космоса, подчеркнул, что «судьба людей на Земле неразделима. и как бы далеко мы ни проникли в космос, наши судьбы находятся не на звездах, но на Земле, в наших руках, в наших сердцах.» В заявлении по случаю запуска «Аполлона-9» 3 марта 1969 года Никсон выразил надежду, что завоевание космического пространства «сблизит человечество, ибо наглядно продемонстрирует, что могут сделать люди, когда используют для решения задач лучшее, что у них есть в умах и сердцах». А сообщение, переданное экипажем «Аполлона-11» после посадки «в Море Спокойствия... вдохновляет нас на удвоение наших усилий по установлению мира и спокойствия на Земле». Приблизительно такие же заявления были сделаны Никсоном с июля по август 1969 г. в ходе его визитов на Филиппины, в Индонезию, Таиланд, Вьетнам, Индию, Пакистан, Румынию, Англию и Германию. Впрочем, глава Белого дома, говоря о единстве человечества в масштабах Вселенной, отнюдь не впадал в идеализм. Он сознавал, что идеологические различия могут помешать подобному единению. Говоря о телевизионной трансляции посадки «Аполлона-11», Никсон выразил сожаление, что «примерно половина мира не смогла ее посмотреть, а именно — Китай и Советский Союз». При этом, однако, дал понять, что полеты в космос сопряжены с риском для жизни и что это сможет помочь преодолеть данные различия. В заявлении, сделанном по поводу взятия экипажем «Аполлона-11» с собой на Луну символов, посвященных памяти павших советских и американских героев космоса, президент подчеркнул, что «. у мужества нет национальных границ. Имена Гагарина и Комарова, Гриссома, Уайта и Чаффи покрыты такой же славой, как та, которая с нашими молитвами придет к Армстронгу, Олдрину и Коллинзу.

Отдавая должное последовательности и самоотверженности храбрым представителям различных наций, мы особо хотели бы подать пример следующего: если люди могут достичь Луны, то также — и согласия».

Говоря об экипаже «Аполлона-13», оказавшемся в аварийной ситуации после того, как в служебном модуле их корабля взорвался кислородный баллон, Никсон отметил, что «не только американцы, но люди всего мира, не только свободного, но и коммунистического. были вместе с этими людьми в ходе полета». Причем Советский Союз не ограничился лишь выражением сочувствия и солидарности, но предложил вполне конкретное содействие. Председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин направил президенту Никсону телеграмму, где заявил, что советское правительство сделает все возможное для оказания помощи в поиске и спасении экипажа «Аполлона-13» после его возвращения на Землю, если, конечно, такая помощь потребуется. В благодарственном письме на имя космонавта Феоктистова, отправленном через три недели после приземления (а точнее — приводнения), командир «Аполлона-13» Джеймс Ловелл, пилот командного модуля Джек Свайгерт и пилот лунного модуля Фред Хейз написали следующее:

«Благодарим вас за вашу обеспокоенность [судьбой экипажа] «Аполлона-13». В ходе полета были моменты, когда наше безопасное возвращение было под вопросом. Несмотря на то, что нам не довелось исследовать Луну, мы многое узнали о возвращении назад в аварийных условиях.

От имени экипажа «Аполлона-13», пожалуйста, поблагодарите тех, кто обеспечил радиомолчание в ходе спасательной операции (имеется в виду, что СССР воздержался от радиопередач на частотах, которые могли невольно «забить» частоты, использовавшиеся для связи с «тринадцатым». — Ю. К. ). Астронавты ценят предложенную Советским Союзом помощь и надеются, что в будущем между нашими странами будет больше сотрудничества в области космической деятельности».

Очевидно, первое более или менее четкое представление о том, для чего нужно международное партнерство за пределами атмосферы, Никсон получил в сентябре 1969 г., когда ему был представлен вышеупомянутый доклад Оперативной группы по космосу. В нем в числе прочих были сформулированы цели и задачи сотрудничества США с другими странами в области исследования и освоения внеземного пространства. Из них главными, по мнению авторов документа, являлись: углубление в людях планеты единства; оптимизация международной научной, технической и экономической кооперации [в космосе]; использование космических технологий для решения насущных проблем человечества; разделение как затрат на исследование и освоение космоса, так и результатов [полученных благодаря этой деятельности].

«Исходя из этого, соблюдение наших международных интересов будет лучше всего обеспечено: 1) проектами, которые предоставляют максимум возможности для прямого иностранного участия; 2) проектами, которые принесут экономические и социальные блага другим странам, включая нашу; и 3) видами [космической] деятельности, в рамках которых можно будет и дальше развивать международную кооперацию и координацию [действий].

Мы должны приложить особые усилия к тому, чтобы сократить увеличивающийся разрыв в технологическом развитии между космическими державами и прочими [не имеющими космических программ] странами. Мы также должны помочь [последним] понять новые возможности, которые предоставляет космический век, и осознать связанную с этим ответственность.

Если мы говорим о том, чтобы значительно расширить международное участие и взаимодействие [в рамках космических проектов], то это должно предполагать: 1) создание базы для максимального использования вкладов других стран в космическую деятельность, для чего необходимо существенно улучшить возможности для учета взглядов и интересов этих государств.

Наиболее ярко выраженной формой иностранного участия в нашей программе станут полеты [на американских кораблях] иностранных астронавтов. Разумеется, такое возможно лишь при условии значительного иностранного вклада в соответствующие программы.

Форма партнерства, наиболее предпочитаемая развитыми странами, состоит в предоставлении им технической помощи для развития их собственных возможностей [для исследования и освоения космоса]. Мы должны двигаться в направлении либерализации нашей политики в сфере космического сотрудничества, быть готовыми по мере возможности предоставлять услуги [по запускам полезных нагрузок] и технологии, а также привлекать зарубежных экспертов в детальное составление будущих планов американской космической программы, включая участие в разработке проектов и конструкций [космической техники].

Создание механизма международного участия в космической деятельности, благодаря которому страны получат возможность запуска своих полезных нагрузок не только благодаря непосредственной помощи Соединенных Штатов.

Разделение труда между нами и другими странами или региональными космическими организациями, которое позволило бы взять на себя единоличную или коллективную ответственность за решение научных или прикладных задач в космическом пространстве.

Международная финансовая и организационная поддержка исследования планет типа той, что была во время Международного геофизического года».

Впервые с момента начала своего президентства Никсон упомянул о том, чего конкретно он ожидает от международного сотрудничества в космосе, через полгода после выхода в свет доклада Оперативной группы, а именно 7 марта 1970 года в «Заявлении о будущем космической программы Соединенных Штатов». В нем четко прослеживаются некоторые рекомендации данной группы. Никсон, в частности, сказал: «Другие страны уже используют наши носители для запуска в космос своих беспилотных научных нагрузок на основе разделения затрат [на подобные запуски]. Мы ждем, что наступит день, когда подобные соглашения смогут быть распространены на более широкие сферы [космической деятельности], включая спутники и [полеты] астронавтов». Президент назвал государства, которые, по его мнению, могли стать партнерами США в космосе. Это страны Западной Европы, Канада, Япония и Австралия. Советского Союза в списке «приглашенных» не было.

Но при этом в подходе Никсона к межгосударственному взаимодействию за пределами атмосферы было нечто, что выгодно отличало главу Белого дома от его предшественников и создавало более благоприятные условия для принятия Советским Союзом американского предложения об объединении усилий в космосе. В своей международной космической политике президент стал делать акцент не столько на обязательности для США сохранять «лидерство через сотрудничество» (позиция, закрепляющая главенствующее положение США в любом совместном космическом проекте), сколько на необходимости быть «партнером, а не патроном». Равноправное партнерство с Соединенными Штатами, даже носящее во многом декларативный характер, было в принципе приемлемо для Советского Союза, который не считал свою космическую мощь уступающей американской.

Несмотря на отсутствие формального интереса к сотрудничеству в космосе с СССР в начале первого президентского срока, Никсон не был чужд этой идее. По воспоминаниям бывшего посла Соединенных Штатов в Советском Союзе Фоя Колера, именно Никсон, а не Кеннеди впервые выдвинул идею объединить в космосе усилия США и СССР. Выступая в 1959 году по телевидению и радио перед советскими людьми, Никсон, в частности, сказал:

«Давайте будем сотрудничать в области освоения космического пространства. Как сказал мне один рабочий в Новосибирске: „Давайте вместе отправимся на Луну"»[693]. А в марте 1968 г., уже во время предвыборной кампании, Никсон отметил: «Космическое пространство из области бесконечных все более дорогих престижных гонок должно переместиться в фокус усиливающегося американо-советского сотрудничества. Из-за открытости нашего общества о нашей космической программе известно так много, что, пригласив Советский Союз принять участие в невоенных [космических] проектах, мы вряд ли создадим угрозу собственной национальной безопасности».

Более того, как показали дальнейшие слова Никсона, именно забота о «мире и спокойствии» для собственной страны была одной из главных причин, по которой он стал рассматривать возможность космического альянса двух сверхдержав: «Настаивая на ответных привилегиях (быть допущенными на взаимной основе к информации о космической программе СССР. — Ю. К. ), мы узнаем намного больше об их космической деятельности, тем самым, безусловно, укрепив безопасность Соединенных Штатов». Здесь уместно заметить, что стремление Никсона «узнать намного больше» о том, что делает Советский Союз за пределами атмосферы, проявилось у него еще в 1959 году, когда он посетил СССР в статусе вице-президента. По воспоминаниям сына Хрущева — Сергея,

«Никсон вцепился, как клещ, проявлял недипломатическую настойчивость в желании глянуть на ракеты.
Отец даже вспылил: «Не вице-президент, а шпион какой-то».
Никсону так и не удалось увидеть наше «ракетное чудо». Его только поддразнили сообщением в газетах о запуске накануне его приезда высотных геофизических ракет с собачками на борту».

Существовала, правда, и еще одна причина, по которой новый президент хотел представить на «суд» общественности США информацию о советском ракетно-космическом потенциале. Дело в том, что американцы, как отмечалось выше, к тому времени стали тяготиться большими расходами на космос. Поэтому они, по замечанию одного американского обозревателя, уже не принимали безоглядно «аргументы в пользу престижа и международного соревнования с русскими так, как они это когда-то делали, вне зависимости от того, насколько данные аргументы могли показаться весомыми в долгосрочной перспективе». Простые налогоплательщики хотели знать: «действительно ли есть космическая «гонка» или же это иллюзорное соревнование, которое Америка уже выиграла из-за отсутствия соперника». По этой причине, говоря об оздоровительном воздействии советско-американского космического партнерства на отношения между двумя сверхдержавами, Никсону приходилось проявлять немалую осторожность, чтобы не уменьшить еще больше поддержку космической программы США внутри страны. Согласно опросу общественного мнения Трендекс, проведенному в конце 1968 г., только 18% респондентов полагали, что смягчение международной напряженности может оказать благотворное воздействие на космическую программу.

Солнечная система Небесные тела Вселенная Космология English version